Социальная информация (Соц Инфо ) низшего уровня представляет собой модели хотения, опасения, намерения, информационного и реального действия одного человека по отношению к другому человеку. То, что хочет один человек передать другому человеку, каким образом это передать и исполнение намерений информационным и реальным действием — это только одна сторона обменных процессов, происходящих между двумя людьми. Другая сторона обменных процессов будет представлять собой информацию о том, что ожидает этот человек от другого человека в качестве его хотения, его опасения, его намерения, его информационного и реального действия. Такой обмен социальной информации, есть управление человеком человека (в явной или неявной формах).
Поскольку люди объединены в группы, то существует групповая социальная информация — социальная информация семьи, нации и общечеловеческая социальная информация. Соответственно существует хотение, опасение, намерение информационное и реальное действие семьи, нации, человечества в целом.
Собственно хотение, опасение, намерение,здоровье информационное и реальное действие являются социальной информацией в описании с помощью тех или иных информационных средств. В своём реальном бытии эти феномены получают иной и различный статус как информационный акт вида: «модель — реальность — ответ (ДА или НЕТ)».
Так хотение есть психологический феномен, как некоторое свойство индивида, как ощущение какой-то «нужды» отдельным человеком. Опасение есть ощущение возможной опасности со стороны внешней среды, угрожающей жизни и свободе личности, семьи, нации, всему человечеству.
Намерение представляет собой также психологический феномен, но более оформленный в виде «потребности», когда ясна и цель, и возможный набор средств реализации цели для отдельного человека.
Информационное действие медиа это объявление о намерении. А реальное действие это реализация намерения, реализация моделей преобразования социальной среды для достижения цели всё тем же отдельным человеком в виде информационного акта. На этом уровне индивидуального (Я) психологическая информация изучается психологами и описывается специфическим языком психологии. Насколько психология это делает адекватно действительным мотивам человеческой деятельности, отражаться будет на уровне рассмотрения социальной информации.
На уровне социальной информации психологическая информация трансформируется во взаимодействие многих, по крайней мере, — двух индивидов, и получает иные обозначения величин социального действия, иную размерность и иной язык описания, хотя «на стыке» этих разных наук возможно взаимопроникновение терминов. Большинство людей руководствуется в социальных взаимодействиях «здравым смыслом», в составе которого научная социальная информация занимает очень скромное место. Собственно «здравый смысл» и следует понимать как подлинную социальную информацию, поскольку всё течение жизни людей определяется ею, а не степенью приобщённости к научному знанию, даже там, где научное знание составляет значительную компоненту «здравого смысла».
Внутри каждой группы социальная информация имеет различный потенциал «напряжённости» информационных процессов — члены семьи имеют различный статус и субординацию с разной мерой ответственности; нация делится на социальные слои со своей специфической информацией; общечеловеческая информация оказывается интегрированной, составленной из национальных информационных блоков; и вся эта конструкция пронизана индивидуальной человеческой информацией с индивидуальным потенциалом хотения, опасения, намерения и действия.
Социальная информация, таким образом, оказывается очень сложным конструктом, строительство которого объясняется не только сложностью отношений между, говоря словами Гегеля, частным и всеобщим, когда частное с всеобщим имеет различное измерение, в зависимости от уровней этого всеобщего, но и от самого характера социальной информации — будет ли она носить предельно энтропийный характер, как, например, неоформленная общественная идея (или отсутствие таковой), когда потребность в идее выражена как «тоскующая лень», как неясное хотение; или будет носить предельно негэнтропийный характер в виде теоретической концепции, намерения по реализации этой концепции, указания, требования, технологической карты и самого технологического процесса в действии.
Социальная информация, находящаяся в информационных центрах различных по уровням всеобщего, является «слепком» с интегрированной информации, включающей в себя все нижележащие уровни социальной информации, и одновременно подверженной воздействию общечеловеческого уровня социальной информации. Этот слепок может быть самой разной степени «чёткости».
Отдельный человек обладает своим собственным социальным опытом, то есть индивидуальным массивом информации, и сведениями о социальном опыте группы, к которой он принадлежит, нации, к которой он принадлежит, сведения о социальном опыте всего человечества. Индивидуальный социальный опыт может быть оценен как энтропия, как культурный феномен, и измерен, то есть, оценен как количество информации большее или меньшее в сравнении с социальным опытом другого человека в группе, нации, во всём человечестве. Оценка культурного (информационная энтропия) потенциала отдельного человека происходит без детализации, интуитивно, — результат выражается в виде полярной оценки: «свой-чужой».
Основой для измерения количества информации (цивилизационного потенциала) является наличие оформленных и осознаваемых моделей намерения и действия человека по отношению к тому или иному информационному центру (человеку, группе или социальному институту). Такие модели приняты в социуме по соглашению как необходимые, и составляют в своей завершённой форме понятие права. Все модели социального поведения — и культурные, и цивилизационные, — поляризованы по отношению к всеобщей цели «ЖИТЬ» по признаку «ДОБРО-ЗЛО».
Культурные (энтропийные) модели не структурированы (континуальны), и представляют собой, так называемые, «общие» понятия, как, например, «красота-безобразие», «высокое-низкое», «справедливость-несправедливость» и др. В силу своей всеобщности эти модели консервативны (вечны), и никогда до конца не могут быть наполнены конкретным содержанием, по отношению к которому они оказываются «информационным полем», поляризующим конкретное поведение социальной единицы по признаку ДОБРО-ЗЛО в конкретном историческом пространстве-времени (здесь-сейчас), но продолженном в прошлое и будущее и в другое пространство. В силу своей всеобщности эти модели и воспринимаются из вне, и передаются в социум интуитивно (чувственно), поскольку восстановление логической конструкции, связывающей данное событие с иным временем и с иным пространством, оказывается чаще всего невозможным.
Цивилизационные (негэнтропийные) модели представляют собой директивную информацию о должном и не должном поведении в конкретном историческом пространстве-времени и в конкретном пространстве-времени данной социальной единицы, представленную в виде повторяющихся (постоянных) требованиях, действий (в семье, в неформальной группе) или в виде документов в социальных институтах (правила, инструкции, законы)1.
«Информационный подход» предполагает наличие двойственности во всякой единичной сущности. Поэтому социальная информация может быть (а иногда и должна быть) представлена как единство социальной энтропии и социальной негэнтропии. Теоретические основы применения информационного подхода к социальным явлениям были разработаны в рамках Брюссельской школы во главе с бельгийским ученым русского происхождения И.Пригожиным.[1]
Социальная всеобщая энтропия представляет собой множество (n) социальных моделей и действительных вещей, когда-либо существовавших в прошлом, случайно (не тотально) существующих сейчас и существующих в описании будущего на всём пространстве обитания человечества. Может быть выделена местная (локальная) социальная энтропия, которая, тем не менее, имеет явную или неявную связь с общей энтропией.
Если быть достаточно строгим при определении понятия «культура», то социальная энтропия может быть отождествлена с этим понятием, поскольку под культурой понимается всё то, что создано человечеством в его социальной деятельности. Сейчас трудно себе представить какое-либо природное пространство, не затронутое человеческой, (социальной) деятельностью, хотя бы в фантазиях. Поэтому любое взаимодействие с природными факторами оказывается социальным, то есть, через человеческое посредство, как через собственность какого-то социума. Отсюда становится понятной размерность всеобщей социальной энтропии — бесконечность времени и пространства, (ограниченная, правда, полётом человеческой фантазии).
Социальная энтропия, как уже говорилось, в своих общих понятиях поляризована по отношению к всечеловеческой цели «ЖИТЬ» по признакам добра и зла. Такая поляризации вообще возможна только при наличии фактов социального поведения, которые могут быть в согласии с всечеловеческой целью или противоречить ей. Социальный опыт подсказывает, что социальная энтропия в некотором, достаточно большом, объёме пространства-времени наполнена событиями «добрыми» и событиями «злыми» в равной степени. (Напомним из теории информации, что энтропия максимальна при вероятности противоположных исходов события равной 0,5). Человеческий опыт подсказывает, что созданные человеком вещи со временем разрушаются, а число родившихся людей в среднем равно числу умерших людей в достаточно большом объёме пространства-времени социума. Таким образом, следует признать, что и культура, и, следовательно, социальная энтропия содержат в себе равное количество событий ДОБРА и событий ЗЛА. (Заметим, что в соответствии с такой позицией «информационного подхода», отождествление культуры с благостным началом как с безусловным добром нелогично). Поляризация социальной энтропии происходит под влиянием чувства отрицания «естественного» хода вещей (действие множителя log pi в формуле информационной энтропии). Как только человек вскричал: «Не-е-т!», он следом стал искать возможность изменить естественный ход вещей при помощи таких моделей, которые могут продлить либо во времени, либо в пространстве существование того, чего он хочет. Вот это чувство отрицания непрочного прошлого в соединении с осознаваемой вероятностью достижения лучшей, чем прежде и лучшей чем у других, цели есть то, что принято называть «волей» — pi log pi.
Социальная негэнтропия как математическая формула почти идентична социальной энтропии, но противоположна по знаку и по характеристике «событий». Поэтому к социальной негэнтропии (к цивилизации) следует относить некоторое ограниченное в пространстве-времени социума число социальных моделей, принятых в данном социуме под действием воли по соглашению, которые выделены из локальной социальной энтропии (может быть даже из всеобщей социальной энтропии) в качестве директивных. Такие модели, будучи реализованными, представляют собой в общем виде «технологию» жизни социума, наполненную техническими средствами обеспечения жизненных потребностей людей и моделями их управления (в том числе научными); наполненную моделями социальных связей, обеспечивающих эффективное использование технических средств и занятость людей в процессе производства социальной негэнтропии. Социальная негэнтропия «встраивается» в социальную энтропию, и они в своём единстве представляют собой бытие социума. Единство (непротиворечивость двух сущностей) бытия социума обеспечивается наличием всеобщей цели «ЖИТЬ» и её согласованность с «миницелями» каждой системы низшего порядка — семьи, группы, фирмы, корпорации, государства, содружества государств. Каждая из «миницелей» является «слепком» с всеобщей цели и обладает информационным потенциалом значимости или воли (pi log pi). Поэтому в бытии социального негэнтропийного образования возможно достижение значительного информационного потенциала; настолько значительного, что действие всеобщего потенциала оказывается неощутимым. (Для такого случая Н. Бердяев произнёс слова о «смерти культуры»). Но ослабление действия всеобщего потенциала, который предназначен всего лишь для обеспечения предвидения, не отменяет действие второго начала термодинамики. Поэтому достижение некоторой социальной системой «могущества», необходимо рождает разность информационных потенциалов по отношению к отставшим в развитии социальным системам. Эта разность социальных информационных потенциалов является причиной социального движения такой силы, которая пропорциональна разности потенциалов. Силы социального движения направлены во все стороны, но определяющий вектор действует там, где существует наибольшая разность информационных потенциалов. (В качестве меры противодействия экспоненциальному росту, например, корпораций в некоторых социумах с достаточно мощным потенциалом предвидения принята прогрессивная шкала налогообложения и антимонопольное законодательство, что вместе с правом работников по найму на требования по улучшению условий жизни гармонизирует процесс развития социума).
Для отдельного человека бытие в социуме означает множественность (n) возможностей по реализации жизненных потребностей. В этом смысле бытие в социуме представлено энтропией, состоящей из множества событий, вероятность реализации (pi) которых зависит от личной воли и личного умения в той среде, которая несёт в себе возможность выбора — «всеобщего свободы» — по выражению Гегеля. Поэтому величина социальной энтропии будет тем больше, чем больше возможных событий она обещает — больше товаров на рынке, больше рабочих мест, больше транспортных и информационных связей и т. д.; в конечном итоге, больше свободы выбора. (В этом смысле придание выражению «рост социальной энтропии» негативной оценки нелогично, так как эта часть социальной энтропии поляризована полем ДОБРА).
Негэнтропийная часть бытия человека в социуме есть действительное удовлетворение его жизненных потребностей выбором из социальной энтропии возможностей. Некоторая стабильная часть жизненных потребностей человеком в социуме так или иначе удовлетворяется. Это означает, что социальная модель реализуется с вероятностью близкой к единице в ожидаемом размере пространства-времени. При росте социальной энтропии во внешней среде (например, при увеличении разнообразия и количества товаров на рынке) возникает разность информационных потенциалов между стабильной индивидуальной моделью и энтропией предложения на рынке. В результате происходит замена индивидуальной потребительской модели на модель с большей информационной ёмкостью, реализация которой может произойти, а может и не произойти в действительном пространстве-времени индивидуального бытия. Такое изменение вероятности реализации модифицированной модели рождает чувство неудовлетворённости. В этом случае можно говорить о росте отрицательной социальной негэнтропии. О росте отрицательной социальной негэнтропии можно говорить и в том случае, когда вероятность реализации социальной модели какого-либо социального института (например, суда) «опрокидывается» (суд выносит неправосудное решение).
По математическому закону обращения знаков отрицательная социальная негэнтропия переводится в пространство-время энтропии социума, поляризованное полем ЗЛА.
Социальная информация передаётся с помощью различных информационных средств, которые принято называть языком. При этом оказывается, что энтропийной части социальной информации соответствуют энтропийные средства, а негэнтропийной части негэнтропийные средства. Например, энтропийное психологическое состояние человека, обозначаемое как «настроение», транслируется в социум мимикой, позой и ритмикой дыхания. Индивидуальному настроению соответствуют песни, а социальному настроению соответствуют фундаментальные музыкальные произведения. Жесты могут быть неопределёнными, относящимися к «настроению», а могут обозначать непосредственное действие защиты или насилия. Слово в человеческом языке несёт в себе двойную возможность сообщения. — оно может обозначать социальную энтропию (например, «социальная справедливость») и может нести предельно негэнтропийную директивную информацию (например, «дай»). В любом случае язык служит для управления человеком человека или человеческими массами. Можно выделить две составляющих управления — энтропийную и негэнтропийную.
Энтропийная составляющая управления относится к тому свойству управления, которое называется «предвидением» (свойство информации); негэнтропийная составляющая относится к непосредственному директивному управлению (энергетическому, а в пределе к силовому).
В семье, как в элементарной социальной единице, способы (следовательно, и языки) управления детьми континуальны — равновозможны на ранних стадиях существования семьи, затем начинают доминировать силовые способы управления, энергетические и информационные.
В социуме равновозможность языков управления также наблюдается на ранних этапах развития. Затем по мере развития, которое можно в явном виде проследить на примере развития Запада, начинают доминировать «силовые» способы управления, затем энергетические и, наконец, информационные.
Силовые способы управления, внутри социума достигают своего апогея с применением силовых машин в производстве социальной негэнтропии (средств обеспечения жизни). Во внешних отношениях, силовые способы управления, чаще всего, означают захват некоторого пространства, где производится негэнтропия или защиту своего пространства, где производится негэнтропия. В это время возникает новый язык — язык науки, содержащий энтропию общих понятий и негэнтропию математического описания физических явлений с доминированием в физике понятия силы.
Энергетические способы управления начинают доминировать в период, когда в физике произошла замена парадигмы силы на парадигму энергии. Это период бурного развития капитализма в Европе и США. В управлении производством социальной негэнтропии стал тотально использоваться язык денег. Язык денег оказывается необыкновенно удобным, так как он предельно континуален, то есть, способен выражать и отражать элементарные трудовые действия, приводящие к созданию необычайно крупных вещей, сравнение производства которых с мелкими вещами было бы (при отсутствии денег) просто невозможным в процессе обмена. Язык денег несёт двойную функцию — функцию информации и функцию энергии максимально определённую. Информационная функция денег заключается в том, что деньги содержат в себе сведения об энтропии жизни, то есть сведения о том, что требуется, по словам К. Маркса, — для «воспроизводства рабочей силы», и из этого требования возникает средняя величина заработной платы. Негэнтропийность информации денег о процессе производства продукта определяется на рынке через огромную множественность информационных актов купли-продажи. Таким образом, информация, содержащаяся в деньгах, наиболее полная, поскольку содержит в себе как энтропию жизни, так и негэнтропию процесса производства. Информация, содержащаяся в деньгах, есть потенциальная энергия до того момента, пока деньги не предъявляются в обмен на что-либо. Как только деньги предъявляются к обмену на что-нибудь — на товар, на труд, на информацию — энергетическая функция денег начинает действовать, запуская (или поддерживая) силовые, энергетические, информационные процессы. Поскольку негэнтропийная составляющая денег несёт информацию об «энергичности» процесса производства (о производительности труда), то это количество информации определяет величину энтропии жизни, понимаемую как «свободное время работника», которое, конечно же, отнюдь не свободно — «воспроизводство рабочей силы» оказывается процессом траты денег, если их достаточно для этого «воспроизводства», или трудом по ведению домашнего хозяйства и воспитанию детей самодеятельным способом, если денег нехватает.
Пример развития Запада и США проясняет сущность развития социума, понимаемого с точки зрения «информационного подхода» как последовательную смену фаз доминирования силовых, энергетических и информационных способов управления человеком человека со сменой доминанты «языков управления». В странах развивающихся с неразвитым производством и обменом, когда информационная ёмкость собственных денег не отражает процессов производства жизненно необходимых товаров, не может быть условий для возникновения энергетических способов управления социумом, поскольку денежный «язык» управления оказывается ложным, и зависимым от информационной ёмкости стран-доноров. Как только вливание чужих денег прекращается, безудержная инфляция собственных денег «взрывает» процесс энергетического управления. Попытки же сдержать инфляцию с одновременным «силовым» применением денежного языка приводят к парадоксальной задержке запуска экономики неразвившегося социума.
Вообще, несмотря на то, что доминирование тех или других языков управления в различные периоды существования социума уводит в тень функции других языков, они, раз возникнув, продолжают существовать и употребляться незаменимо. Особенно это относится к собственно человеческому языку, который, разделившись на множество специфических языков, тем не менее, сохраняет общую коммуникативную функцию. Поэтому представляется несомненным, что информационная фаза развития человеческого общества будет характеризоваться доминированием человеческого языка, который будет изменён так, чтобы понизить барьеры между специфическими знаниями (религия, философия, науки) для возможности взаимопроникновения знаний разных сторон человеческой жизни. Дело в том, что всеобщечеловеческая цель «ЖИТЬ», если даже будет описана математически, потребует «расшифровки» для того, чтобы она могла стать целью каждого человека.
Информационный период развития социума, следовательно, будет представлять собой период доминанты знания, выраженного на языке понятном для всех (с сохранением национального состава) поскольку, как заметил один из английских философов еще в XVIII веке — «просвещённым народом управлять легко». Всеобщее знание, доступ к которому облегчён социальными условиями, несомненно, понижает (или устраняет) социальные границы, наличие которых и прочность которых, являются источником социальных взрывов (экстремального поведения).